— Немного из истории изучения диссоциации
— Почему это происходит
— Как диссоциативные личности живут внутри себя
— Трудности в определении диссоциативности
— Раздробленные зеркала души: терапевтическое путешествие сквозь диссоциацию
— Резюмируем
— Дополнительные статьи по теме
— Полезные источники

Нэнси Мак-Вильямс — выдающийся американский психоаналитик и клинический психолог, чьи работы стали классикой современной психодинамической теории и практики. Она разработала интегративный подход к пониманию личности, объединяя классический психоанализ, теорию объектных отношений и современные исследования психики травмы, диссоциации и личностных расстройств.

Диссоциативные расстройства личности долгое время считались редкими и загадочными явлениями в психологии, однако современные исследования показывают, что это гораздо более распространенный механизм психологической защиты, чем предполагалось ранее.

История изучения диссоциации берет начало в конце XIX века, когда Пьер Жане впервые ввел этот термин, объясняя истерические симптомы как результат распада сознания под влиянием травмы. Его работы заложили основу для понимания диссоциации как защитного механизма, позволяющего психике отделяться от непереносимых переживаний.

В тот же период Уильям Джеймс исследовал диссоциативные состояния в контексте гипноза и духовного опыта, а Мортон Принс детально описал случай «Мисс Бьючамп» – одну из первых задокументированных историй множественной личности. Однако с ростом влияния психоанализа Зигмунда Фрейда, который сместил акцент на механизмы вытеснения и роль бессознательных фантазий, интерес к диссоциативным феноменам значительно ослаб.

Лишь в 1970-1980-х годах, после публикации нашумевшей истории «Сибиллы» (реальная история Ширли Мейсон, фильм «Сибил»; позже благодаря Голливуду все узнали о Еве, Крис Сайзмор) и включения диссоциативного расстройства идентичности в DSM-III, научное сообщество вновь обратило внимание на эти состояния.

Механизмы формирования высокой диссоциативности включают как биологические, так и психологические факторы. С биологической точки зрения, важную роль играет врожденная способность к гипнозу – около 15-20% людей обладают высокой гипнабельностью, что делает их более склонными к диссоциативным реакциям. Диссоциация окутана множеством мифов, о 20 из которых с опровержением можно узнать здесь.

Нейробиологические исследования выявили особенности работы мозга (подробнее здесь) у таких людей, включая:

• сниженную активность гиппокампа, отвечающего за интеграцию памяти,

• и повышенную активность островковой доли, связанной с ощущением отделенности от собственного тела.

Психологически диссоциация развивается как защита от непереносимой боли в детстве – психика как бы «отделяет» травматический опыт, создавая альтернативные «части» (сначала это субличности, то есть ролевые функции, потом при частом повторении мучений, они становятся личностями), каждая из которых берет на себя часть переживаний и «прячется» в подсознание.

А в фокусе внимания мозга остается иллюзия нормальной жизни с акцентом на позитивные моменты (цветочки, солнышко, мультик и др.) – чтобы не сойти с ума, не озлобиться, верить в хорошее, как-то выжить и дотерпеть до другого этапа. Ведь реальность невыносима, так как она обычно связана с безысходностью пребывания в насилии с психически больными людьми – нарциссами, психопатами, шизофрениками, маньяками и т.д. А диссоциация, как волшебный шар, оберегает ребенка от страданий.

Клиническая картина диссоциативных состояний чрезвычайно разнообразна (подробнее о видах диссоциативных расстройств в этой статье) Модель BASK, предложенная Брауном, выделяет четыре уровня проявлений:

1. поведенческий (автоматические действия, самоповреждения),

2. аффективный (внезапные перепады эмоций),

3. сенсорный (нарушения телесных ощущений),

4. когнитивный (провалы в памяти).

У диссоциативных личностей психика создает сложную систему частичных «Я», где каждая часть выполняет строго определенную функцию. В этой внутренней иерархии можно выделить несколько ключевых «частей», каждая из которых выполняет определенную функцию.

• Личность-хозяин — обычно это та «часть», которая обращается за помощью к специалистам. Она чаще всего подавлена, тревожна, испытывает чувство опустошенности и постоянной усталости. Именно эта часть пытается поддерживать видимость нормальной жизни, хотя и сталкивается с постоянными провалами в памяти.

• Детские «части» сохраняют чистые, незамутненные эмоции и воспоминания о травме. Они могут проявляться внезапно: например, взрослый человек вдруг начинает говорить детским голосом, проявлять инфантильные реакции, испытывать страх перед предметами или ситуациями, связанными с детской травмой.

• Преследователи — пожалуй, самые драматические проявления. Эти «части» воспроизводят поведение и установки бывших обидчиков, продолжая травмировать человека изнутри. Парадоксально, но они выполняют важную защитную функцию — лучше контролировать собственное наказание, чем быть беспомощной жертвой.

• Защитники и помощники — эти части пытаются сохранить остатки психического равновесия. Они могут проявляться как внутренние голоса, утешающие человека в трудные моменты, или как внезапные всплески активности, когда нужно мобилизовать все силы для выживания.

Канадский психиатр Колин Росс, знаменитый исследователь диссоциативных расстройств и автор работ по травме и диссоциации, выделил восемь ключевых убеждений, которые формируют «карту реальности» человека с высокой степенью диссоциации.

1. Разные части меня действительно разделены.

2. Это я виноват в том, что со мной произошло.

3. Никогда нельзя злиться или сопротивляться.

4. Прошлое никогда не заканчивается.

5. Основная часть меня не должна помнить плохое.

6. Я люблю своих родителей, но «она» (какая-то часть) их ненавидит.

7. Главная часть меня заслуживает наказания (поэтому я несчастен, одинок, беден, болен и др.)

8. Никому нельзя доверять — даже себе.

Эти убеждения создают порочный круг, где каждая мысль подтверждает и усиливает следующую. Например, убеждение «я виноват в насилии» порождает целый шлейф производных идей: «если бы я был лучше, этого бы не случилось», «я заслуживаю наказания за свой гнев», «гнев — это плохо, поэтому его испытывает не я, а «она» и так далее.

Дифференциальная диагностика диссоциативных расстройств представляет собой одну из наиболее сложных задач в клинической практике. Как показывает опыт, именно ошибки диагностики становятся основной причиной неэффективного лечения таких пациентов, так как их часто путают с другими психическими состояниями.

• Например, в отличие от шизофрении, при диссоциации «голоса» воспринимаются как внутренние, а не приходящие извне.

• В сравнении с пограничным расстройством личности, переключения между состояниями сопровождаются амнезией, а эмоциональные колебания менее осознаны.

• Истерические расстройства, хотя и имеют некоторые сходные черты, но не предполагают формирования отдельных идентичностей.

• Разграничение антисоциальных лиц с диссоциативными чертами (клинические психопаты) и диссоциативных пациентов с антисоциальными частями личности (мучители которых были психопатами) требует комплексной оценки мотивации, криминального поведения, способности к терапевтическому альянсу и динамики симптомов, особенно в судебно-психиатрическом контексте.

Лишь немногие диссоциативные личности самостоятельно сообщают о своих симптомах, так как они многое не помнят и плохо понимают себя. Поэтому психологу необходимо обращать внимание на эти признаки:

• наличие травматического анамнеза;

• семейная история тяжелых зависимостей;

• пробелы в воспоминаниях детства;

• необъяснимые эпизоды самоповреждения;

• жалобы на «потерю времени» или искажения восприятия времени;

• головные боли, особенно связанные с «переключениями» состояний;

• использование местоимений третьего лица или множественного числа;

• эпизоды трансовых состояний;

• «голоса» или другие звуковые феномены внутри головы;

• неэффективность предыдущего лечения.

Современные диагностические инструменты, такие как Шкала диссоциативного опыта (DES) и Структурированное клиническое интервью для диссоциативных расстройств (SCID-D), значительно облегчают процесс первичного выявления этих состояний.

Работа с диссоциативными личностями требует от психолога особой чуткости и готовности к неожиданным поворотам (примеры проявлений можно видеть в фильмах и книгах, 35 примеров здесь). Терапевтический процесс с диссоциативными пациентами напоминает попытку одновременно вести терапию с несколькими людьми в одном теле. Переносные реакции здесь многогранны и интенсивны.

1. Травматический перенос - каждая часть личности проецирует на терапевта образы своих обидчиков. Детские части могут видеть в вас насильника, защитники — равнодушного наблюдателя, преследователи — слабую жертву.

2. Парадоксальная динамика - в начале терапии «личность-хозяин» часто демонстрирует идеализирующий перенос, что резко сменяется кризисом при активации травматических воспоминаний.

3. Реальность vs фантазия - важно помнить, что психотические проявления («Вы хотите меня изнасиловать!») являются не бредом, а воспроизведением неинтегрированного травматического опыта.

Терапевты, работающие с диссоциативными пациентами, часто рассказывают о необычных переживаниях, которые возникают в процессе работы.

• После особенно напряженных сессий некоторые замечают, что начинают сами испытывать легкие диссоциативные состояния — забывают очевидные вещи, теряют нить размышлений, ощущают искажение времени.

• Эти контрпереносные реакции становятся важным диагностическим инструментом, позволяющим лучше понять внутренний мир пациента.

• Не менее сильным бывает и желание спасать, опекать, выходить за рамки профессиональных границ — особенно когда проявляются детские части личности, вызывающие почти родительские чувства.

Основоположник современного подхода к лечению диссоциативных расстройств Ричард Клафт разработал систему принципов, которые помогают терапевту не потеряться в этом сложном процессе.

1. Центральное место занимает идея о необходимости четких рамок — именно нарушение границ стало причиной диссоциации, поэтому терапия должна создавать безопасную структуру.

2. Не менее важно постепенно передавать контроль самому пациенту, превращая его из пассивной жертвы в активного участника процесса.

3. Особое искусство требуется для дозированного раскрытия травматического материала — слишком быстрый темп может привести к ретравматизации, а слишком медленный — закрепить диссоциативные защиты.

Терапия диссоциативных расстройств — сложный, многоэтапный процесс.

• На первом этапе важно стабилизировать состояние пациента, работая с самоповреждающим поведением и суицидальными мыслями.

• Затем постепенно, с большой осторожностью, происходит работа с травматическими воспоминаниями каждой из частей с исцелением психотравм, укреплением границ (отпор), сбором гештальта и вывода психики в ресурс.

• Финальный этап предполагает интеграцию разрозненных частей личности в единое целое.

Этот терапевтический путь нельзя пройти быстро. Средний срок лечения измеряется годами, причем значительная часть времени уходит на установление базового доверия. Попытки ускорить процесс обычно дают обратный эффект — пациент закрывается, усиливаются диссоциативные защиты, может наступить ухудшение состояния.

Конечная цель этой кропотливой работы — не уничтожение множественности как таковой, а создание внутреннего согласия. Успешная терапия не превращает «толпу» в монолит, а помогает разным частям личности научиться слышать друг друга, находить общий язык, распределять роли и ресурсы. Как сказала одна пациентка после нескольких лет терапии: «Мы не стали одним человеком, но стали командой».

Современный взгляд на диссоциативность позволяет рассматривать это не как загадочную патологию, а как сложный, но понятный механизм адаптации к непереносимым условиям. В этом, пожалуй, и заключается искусство терапии диссоциативных расстройств — помочь человеку собрать разбитое зеркало своей души так, чтобы оно отражало не фрагменты травмы, а целостную картину жизненного пути со всеми его радостями и печалями, позволяя человеку восстановить целостность своего «Я» и найти новые, более здоровые способы взаимодействия с миром и самим собой.

Если хотите получить профессиональную онлайн-консультацию или терапию с эффективным результатом, то можете обратиться к психологу-практику экспертного уровня Марии Фогель, перейдя по ссылке.

Клиническая литература

Кузнецов О.Н., Макаров В. В. (2018). «Диссоциативные расстройства: Клиническая картина и терапия». — Подробный учебник для специалистов, описывающий диагностику и лечение диссоциативных расстройств.

Мак-Вильямс Н. (2021). «Психоаналитическая диагностика». — Фундаментальный труд, содержащий большой раздел про диссоциативных пациентов.

Howell E. (2005). «The Dissociative Mind in Psychoanalysis». — Анализ диссоциации с точки зрения психоанализа, рассматривает связь между травмой и расщеплением психики.

Steele K., van der Hart O. et al. (2017). «Treating Trauma-Related Dissociation: A Practical, Integrative Approach». — Руководство по терапии диссоциативных пациентов. Методы работы с ДРИ, деперсонализацией и амнезией.

Мемуары и личный опыт

Chase T. (1987). «When Rabbit Howls». — Автобиография женщины с 92 альтер-личностями. Описывает путь интеграции и терапии.

Casey J.F. (1991). «The Flock: The Autobiography of a Multiple Personality». — История женщины с ДРИ, которая научилась сотрудничать со своими «альтерами».

West C. (1999). «First Person Plural: My Life as a Multiple». — Мемуары человека с ДРИ, который смог наладить диалог между своими личностями.

Sizemore C. (1961). «Strangers in My Body: The Final Face of Eve». — Классический случай множественной личности.

Sizemore C. (1977). «I'm Eve». — Продолжение истории самой известной пациентки с ДРИ.

Шрайбер Ф. (1973). «Сибилл» (англ. «Sybil») — культовая документально-художественная книга, рассказывающая реальную историю Ширли Мейсон (псевдоним — Сибилл Дорсет), женщины с диссоциативным расстройством идентичности.

Для самопомощи

Boon S., Steele K., van der Hart O. (2011). «Coping with Trauma-Related Dissociation: Skills Training for Patients and Therapists». — Практические упражнения для людей с диссоциацией: техники заземления, работа с триггерами.

Van der Kolk B. (2015). «The Body Keeps the Score: Brain, Mind, and Body in the Healing of Trauma». — Классика о последствиях травмы. Глава о диссоциации объясняет, почему тело «замораживает» эмоции.

Научные статьи и исследования

Lanius R.A. et al. (2018). «The neurobiology of dissociation». — Как диссоциация влияет на мозг: изменения в префронтальной коре, гиппокампе и миндалине.

Spiegel D. (2020). «Dissociation in PTSD». — Связь между посттравматическим стрессом и диссоциативными симптомами.

Nijenhuis E.R.S. (2004). «Memory and Identity in DID». — Почему альтер-личности формируют отдельные воспоминания.

Simeon D. (2022). «Depersonalization Disorder: A Contemporary Overview». — Причины, диагностика и когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) при ДП/ДР.

Аудиовизуальные материалы

«Crazy Not Insane» (реж. А. Гибни, HBO, 2020). — Документалка о ДРИ с интервью реальных пациентов.

«The Many Faces of Eve» (1957). — Документальный фильм о случае «трехликой Евы» — одном из первых описанных ДРИ.

Van der Hart O. «Лекция о структурной диссоциации» (YouTube). — Теория о «частичных личностях» после травмы.

«Dissociation Dialogues» (подкаст). — Истории людей с ДРИ и интервью с терапевтами.

Valentine C. «Living with Dissociative Identity Disorder» (TEDx). — Личный опыт женщины с ДРИ.

35 примеров диссоциации в культуре и искусстве можно найти в этой статье

Интернет-ресурсы

«Официальный сайт Психиатрической ассоциации России» (psychiatr.ru). — Разделы о диссоциативных расстройствах и поиск специалистов.

«Диссоциация.ру» (форум). — Форум для обсуждения и поддержки.

«International Society for the Study of Trauma and Dissociation» (isst-d.org). — Международная организация с исследованиями и курсами для терапевтов.

«Positive Outcomes for Dissociative Survivors» (pods-online.org.uk). — Ресурсы для переживших травму и диссоциацию.

«Did-research.org». — Научно обоснованная информация о ДРИ.